Rolling Stones — Sympathy for the Devil

Sympathy for the Devil	Сочувствие Дьяволу
(Mick Jagger / Keith Richards)	(Мик Джаггер / Кит Ричардс)
Please allow me to introduce myself I’m a man of wealth and taste I’ve been around for a long, long year Stole many a man’s soul and faith And I was ’round when Jesus Christ Had his moment of doubt and pain Made damn sure that Pilate Washed his hands and sealed his fate Pleased to meet you Hope you guess my name But what’s puzzling you Is the nature of my game I stuck around St. Petersburg When I saw it was a time for a change Killed the czar and his ministers Anastasia screamed in vain I rode a tank Held a general’s rank When the blitzkrieg raged And the bodies stank Pleased to meet you Hope you guess my name, oh yeah Ah, what’s puzzling you Is the nature of my game, oh yeah I watched with glee While your kings and queens Fought for ten decades For the gods they made I shouted out, “Who killed the Kennedys?” When after all It was you and me Let me please introduce myself I’m a man of wealth and taste And I laid traps for troubadours Who get killed before they reached Bombay Pleased to meet you Hope you guessed my name, oh yeah But what’s puzzling you Is the nature of my game, oh yeah, get down, baby Pleased to meet you Hope you guessed my name, oh yeah But what’s confusing you Is just the nature of my game Just as every cop is a criminal And all the sinners saints As heads is tails Just call me Lucifer ’cause I’m in need of some restraint So if you meet me Have some courtesy Have some sympathy, and some taste Use all your well-learned politesse Or I’ll lay your soul to waste, um yeah Pleased to meet you Hope you guessed my name, um yeah But what’s puzzling you Is the nature of my game, um mean it, get down Woo, who Oh yeah, get on down Oh yeah Oh yeah! Tell me baby, what’s my name Tell me honey, can ya guess my name Tell me baby, what’s my name I tell you one time, you’re to blame Ooo, who Ooo, who Ooo, who Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Oh, yeah What’s me name Tell me, baby, what’s my name Tell me, sweetie, what’s my name Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Ooo, who, who Oh, yeah	Разрешите представиться Я мужчина состоятельный и со вкусом Я провёл много, много лет Похищая у людей душу и веру И я был рядышком, когда у Иисуса Христа Был момент сомнений и страдания, Проследил, чёрт побери, за тем, чтобы Пилат Умыл руки и тем решил свою судьбу Рад встрече с вами Надеюсь, вы догадываетесь, как меня зовут Но что ставит вас в тупик – Это суть моей игры Я шлялся по Санкт-Петербургу Когда увидел, что пришло время перемен Убил царя и его министров Анастасия кричала тщетно * Я управлял танком Был в звании генерала Когда разбушевался блицкриг И стояла вонь от разлагающихся трупов Рад встрече с вами Надеюсь, вы догадываетесь, как меня зовут, да? Ах, то, что ставит вас в тупик – Это суть моей игры, да Я, смеясь, смотрел Как ваши короли и королевы Десять десятилетий бились За придуманных ими богов Я выкрикивал: «Кто поубивал Кеннеди?» Ведь, в конечном счёте, Это были мы с вами. Позвольте представиться Я мужчина состоятельный и со вкусом И я расставлял силки на трубадуров Которые были убиты, прежде чем добрались до Бомбея ** Рад встрече с вами Надеюсь, вы догадались, как меня зовут, да? Но то, что ставит вас в тупик – Это суть моей игры, да, – понятно, детка? Рад встрече с вами Надеюсь, вы догадались, как меня зовут, да? Но что смущает вас – В этом вся суть моей игры Так же, как любой мент – преступник А все грешники – святые Как орёл – решка Просто зовите меня Люцифером ведь мне приходится как-то сдерживаться Так что если встретите меня Проявите любезность Проявите сочувствие, и немного вкуса Используйте все свои знания политеса А не то я пущу вашу душу в расход, гм, да Рад встрече с вами Надеюсь, вы догадались, как меня зовут, гм, да Но то, что ставит вас в тупик – Это суть моей игры, гм, я не шучу, ясно? Уу, кто О да, запомни О да О да! Скажи мне, детка, как меня зовут Скажи мне, милая, ну-ка, угадай, как меня зовут Скажи мне, детка, как меня зовут Я скажу тебе только раз: это ты всему виной Уу, кто Уу, кто Уу, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто О, да Что у меня за имя Скажи мне, детка, как меня зовут Скажи мне, дорогуша, как меня зовут Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто Уу, кто, кто О, да

Первоначально песня носила рабочее название “The Devil Is My Name” («Дьявол – моё имя»).

Текст песни написан Миком Джаггером под впечатлением от книги Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Несмотря на то, что сам Мик не упоминает эту книгу среди источников своего вдохновения (см. комментарий ниже), этот факт неоднократно упоминается в мемуарах Мэриэнн Фэйтфул, Аниты Палленберг и других людей, бывших в близких отношениях с группой в тот период. В книге Дэвида Дэлтона (David Dalton) “The Last Twenty Years”, вышедшей в 1981 году, «Мастер и Маргарита» также указывается среди книг, приобретённых Миком Джаггером незадолго до написания этой песни.
В нескольких интервью, данных Миком Джаггером для российских СМИ после 2000 года, книга «Мастер и Маргарита» им уже упоминается (см., напр., интервью для «АиФ»).

It started out as a folky thing like “Jigsaw Puzzle”, but that didn’t make it so we kept going over it and changing it until finally it comes out as a samba.

В начале это была фолковая вещь наподобие “Jigsaw Puzzle”, но это было что-то не то, так что мы продолжали работать над ней и менять её, пока из неё в конце концов не получилась самба.

We’ve done about three nights of this kind of (film) shooting. We shot a number called “The Devil Is My Name” which is on the LP. The first run-through was a disaster and then the second take everything went perfect. It could well be the feature track on the album.

Мы провели что-то около трёх ночей на этих съёмках (фильма). Мы снимали вещь, которая называется «Дьявол – моё имя», она будет на LP. Первый дубль был просто катастрофой, а со второго дубля всё пошло отлично. Вполне возможно, этот трек станет «гвоздём» всего альбома.

Vaguely, (the line about the Kennedys) means you can’t pin their deaths on anyone, because there were so many people who would have liked to see them dead. It is our responsibility because crime in our society is our responsibility.

Эта не совсем понятная (строчка про Кеннеди) означает, что нельзя свалить их смерти на кого-то одного, потому что было так много людей, которые предпочли бы видеть их мёртвыми. Это наша ответственность, потому что преступность в нашем обществе – наша ответственность.

“Sympathy for the Devil” started as sort of a folk song with acoustics, and ended up as a kind of mad samba, with me playing bass and overdubbing the guitar later. That’s why I don’t like to go into the studio with all the songs worked out and planned beforehand.

“Sympathy for the Devil” начиналась как что-то вроде фолк-песни с акустическими инструментами, а в результате получилось эдакая сумасшедшая самба, где я играл на басу, а затем позже наложил гитару. Вот почему мне не нравится приходить в студию, когда все песни уже проработаны и распланированы заранее.

Anita (Pallenberg) was the epitome of what was happening at the time. She was very Chelsea. She’d arrive with the elite film crowd. During “Sympathy for the Devil” when I started going whoo, whoo in the control room, so did they. I had the engineer set up a mike so they could go out in the studio and whoo, whoo.

Анита (Палленберг) была ярким примером того, что в то время происходило. Она была очень типичной для Челси. Она появилась вместе с элитой киношников. При работе над “Sympathy for the Devil”, когда я начал подпевать «уу-уу» в операторской, они тоже подхватили. Я велел инженеру поставить микрофон, так что они смогли выйти в студию, и там – «уу-уу».

“Sympathy for the Devil” was tried six different ways. I don’t mean at once. It was all night doing it one way, then another full night trying it another way, and we just could not get it right. It would never fit a regular rhythm. I first heard Mick play that one on the steps of my house on an acoustic guitar. The first time I heard it, it was really light and had a kind of Brazilian sound. Then when we got in the studio we poured things on it, and it was something different. I could never get a rhythm for it, except this one, which is like a samba on the snare drum. It was always a bit like a dance band until we got Rocky Dijon in, playing the congas. By messing about with that, we got the thing done.

“Sympathy for the Devil” пробовали сыграть шестью разными способами. Не в том смысле, что всеми одновременно. Целую ночь играли по-одному, затем в следующую ночь попробовали по-другому, и всё равно не получалось. Никак не удавалось найти подходящий ритм. Я её впервые услышал, когда Мик сыграл её на крыльце моего дома на акустической гитаре. В тот первый раз, когда я её услышал, она была очень лёгкой и звучала несколько по-бразильски. Затем, когда мы взялись за неё в студии, мы в неё навалили всякого, и это было уже что-то другое. Я никак не мог найти ритм для неё, кроме вот этого, который вроде самбы на рабочем барабане. Она всё время была немного похожа на танцевальный оркестр, пока у нас не появился Роки Диджон, играющий на конгах. Вот так провозившись с ней, мы и получили результат.

(We took the subject of the devil seriously) for the duration of the song. That’s what those things are about. It’s like acting in a movie: you try to act out the scene as believably as possible, whether you believe it or not. That’s called good acting. You have to remember, when somebody writes a song, it’s not entirely autobiographical... “Sympathy for the Devil” was pretty... ah, well, it’s just one song, as I said. Hell, you know, I never really did the subject to death. But I did have to back off a little, because I could see what was happening. It’s an easily exploitable image, and people really went for it in a big way.

(Мы относились к теме дьявола всерьёз) на протяжении всей песни. Вот всё это о чём. Это как играть роль в кино: ты стараешься сыграть сцену настолько правдоподобно, насколько возможно, невзирая, веришь ты в это или нет. Это называется хорошей игрой. Вспомните – когда кто-нибудь пишет песню, она не полностью автобиографична... “Sympathy for the Devil” была довольно-таки... а, ладно, это просто песня, как я уже сказал. Чёрт, я ведь, знаете, на самом деле никогда не обращался к теме смерти. Но я должен был немного отодвинуться назад, потому что тогда бы я увидел, что происходило. Это легко эксплуатируемый образ, и у людей он на самом деле имеет очень большой отклик.

I think that was taken from an old idea of Baudelaire’s, I think, but I could be wrong. Sometimes when I look at my Baudelaire books, I can’t see it in there. But it was an idea I got from French writing. And I just took a couple of lines and expanded on it. I wrote it as sort of like a Bob Dylan song. And you can see it in this movie Godard shot called “Sympathy for the Devil”, which is very fortuitous, because Godard wanted to do a film of us in the studio. I mean, it would never happen now, to get someone as interesting as Godard. And stuffy. We just happened to be recording that song. We could have been recording “My Obsession”. But it was “Sympathy for the Devil”, and it became the track that we used.

Я думаю, это было позаимствовано из старой идеи Бодлера; я так думаю, но я могу и ошибаться. Иногда, когда я заглядываю в свои книги Бодлера, я там этого не нахожу. Но эту идею я взял из французской литературы. И я просто взял несколько строчек и добавил подробностей. Я писал её как песню в духе Боба Дилана. И вы можете это увидеть в той попытке Годарда сделать фильм, который назывался “Sympathy for the Devil” – он получился очень неожиданным, потому что Годард хотел сделать фильм о нас в студии. Я имею в виду, сейчас не удалось бы найти кого-то такого же интересного, как Годард. И нудного. Просто так получилось, что мы записывали именно эту песню. Мы могли бы записывать и “My Obsession”. Но это была “Sympathy for the Devil”, и она стала тем треком, который мы использовали.

My whole thing of this song was not black magic and all this nonsense – like Megadeth or whatever else came afterward. It was different than that.

В этой песне я совсем не имел в виду чёрную магию и тому подобную ерунду – как “Megadeth” или кто там ещё появился позже. Это было совсем о другом.

It has a very hypnotic groove, a samba, which has a tremendous hypnotic power, rather like good dance music. It doesn’t speed up or down. It keeps this constant groove. Plus, the actual samba rhythm is a great one to sing on, but it’s also got some other suggestions in it, an undercurrent of being primitive – because it is a primitive African, South American, Afro-whatever-you-call-that rhythm. So to white people, it has a very sinister thing about it. But forgetting the cultural colors, it is a very good vehicle for producing a powerful piece. It becomes less pretentious because it’s a very unpretentious groove. If it had been done as a ballad, it wouldn’t have been as good.

У неё очень гипнотический ритм – самба, которая обладает потрясающей гипнотической силой, в какой-то степени как хорошая танцевальная музыка. Она не ускоряется и не замедляется. Она остаётся в том же постоянном ритме. Плюс к этому, под настоящий ритм самбы отлично поётся, но он содержит и другие намёки, некую скрытую силу, делающую тебя первобытным – потому что это первобытный африканский, южноамериканский, афро-называйте-как-хотите ритм. Так что с точки зрения белого человека он отдаёт чем-то зловещим. Но если забыть про цвет кожи, то это отличное средство для создания мощных вещей. Они получаются менее претенциозными, потому что сам ритм совсем не претенциозный. Если бы её сделали балладой, она бы не получилась такой хорошей.

(I wrote that song alone). I mean, Keith suggested that we do it in another rhythm, so that’s how bands help you... I knew it was something good, ’cause I would just keep banging away at it until the fucking band recorded it... But I knew it was a good song. You just have this feeling. It had its poetic beginning, and then it had historic references and then philosophical jottings and so on. It’s all very well to write that in verse, but to make it into a pop song is something different. Especially in England – you’re skewered on the altar of pop culture if you become pretentious.

(Я написал эту песню один). Я хочу сказать, Кит предложил сыграть её в другом ритме, так что вот так группа и помогает тебе... Я знал, что это что-то хорошее, ведь я так и продолжал долбить её, пока эта сраная группа её не записала... Но я знал, что это хорошая песня. Ты просто это чувствуешь. У неё поэтическое начало, а затем примеры из истории и философские заметки, и так далее. Всё это хорошо получается в стихах, но превратить это в поп-песню – это совсем другое. Особенно в Англии: тебя закалывают на альтаре поп-культуры, если ты становишься претенциозным.

“Sympathy for the Devil” started out as a Bob Dylan song and ended up as a samba.

“Sympathy for the Devil” началась как песня в духе Боба Дилана, а закончилась как самба.

Sympathy is quite an uplifting song. It’s just a matter of looking (the Devil) in the face. He’s there all the time. I’ve had very close contact with Lucifer – I’ve met him several times. Evil – people tend to bury it and hope it sorts itself out and doesn’t rear its ugly head. “Sympathy for the Devil” is just as appropriate now, with 9/11. There it is again, big time. When that song was written, it was a time of turmoil. It was the first sort of international chaos since World War II. And confusion is not the ally of peace and love. You want to think the world is perfect. Everybody gets sucked into that. And as America has found out to its dismay, you can’t hide. You might as well accept the fact that evil is there and deal with it any way you can. “Sympathy for the Devil” is a song that says, Don’t forget him. If you confront him, then he’s out of a job.

“Sympathy” – довольно-таки ободряющая песня. Это как встретиться взглядом (с дьяволом). Он всё время здесь. У меня были очень близкие контакты с Люцифером – я встречался с ним несколько раз. Зло – люди имеют склонность прятаться от него и надеяться, что всё само собой уладится, и оно не достигнет своей ужасной кульминации. “Sympathy for the Devil” очень своевременна сейчас, после 11 сентября. Вот оно опять, во всей своей красе. Песня была написана в суматошное время. Такой международный хаос, как тогда, был впервые со времён Второй Мировой войны. И дело не в крушении идеалов мира и любви. Тебе хочется думать, что мир идеален. Все просто упёртые в это. Но с тех пор, как Америка испытала этот ужас, уже не спрячешься. Приходится признать, что зло существует, и бороться с ним всеми возможными способами. “Sympathy for the Devil” – это песня, в которой говорится: «Не забывайте о дьяволе. Если вы противостоите ему, он остаётся без работы».

[английский вариант интервью не опубликован]

– На мой взгляд, моё пристрастие к дьявольщине сильно преувеличено. С одной стороны, это чисто театральная мистификация, а с другой – ассоциации, частично навеянные мне книгой русского писателя Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В конце 60-х этот роман вышел в переводе на английский язык в Америке, и моя подруга Марианна Фэйсфул подарила мне его. Вероятно, под впечатлением от образа Воланда я и написал «Симпатию к дьяволу».

Sympathy was one of those songs where we tried everything. The first time I ever heard the song was when Mick was playing it at the front door of a house I lived in Sussex. It was at dinner; he played it entirely on his own, the sun was going down – and it was fantastic. We had a go at loads of different ways of playing it; in the end I just played a jazz Latin feel in the style that Kenny Clarke would have played on “A Night in Tunisia” – not the actual rhythm he played, but the same styling. Fortunately it worked, because it was a sod to get together... Good song, though.

“Sympathy” была одной из тех песен, в которой мы перепробовали всё. В самый первый раз я её услышал, когда Мик играл её возле двери дома, в котором я жил в Суссексе. Это было в обед; он играл её совсем один, солнце клонилось к закату, и это было фантастически. Нам пришлось перепробовать разные варианты её исполнения, в конце концов я просто играл джаз с латиноамериканским чувством, в стиле, в котором Кенни Кларки сыграл бы в “A Night in Tunisia” – не именно тот самый ритм, который он играл, но в том же стиле. К счастью, это получилось, потому что на этой фигне все и сошлись... Хорошая песня, тем не менее.

But if you’ve got a good song, it could become anything. Which is the mark of a good song, I think. That one is a good song.

Но если у вас есть хорошая песня, она может означать всё, что угодно. Что является признаком хорошей песни, я полагаю. Эта песня – хорошая.

Даты записи:	5, 6, 8, 9 и 10 июня 1968 г.
Студия:	Olympic Sound Studios (Лондон, Великобритания)
Инженеры:	Глин Джонс (Glyn Johns), Эдди Крамер (Eddie Kramer), Джин (Gene)
Продюсер:	Джимми Миллер (Jimmy Miller)
Дата первой публикации:	6 декабря 1968 г. (Великобритания), 7 декабря 1968 г. (США)
На дисках:	Студийный вариант: “Beggars Banquet”, “The Rolling Stones A Special Radio Promotion Album”, “Hot Rocks 1964 - 1971”, “Rolled Gold: The Very Best of the Rolling Stones”, “Singles Collection * The London Years”, “Forty Licks” Концертные варианты: “Get Yer Ya-Ya’s Out!”, “Gimme Shelter”, “Love You Live”, “RollingStonesFlashpoint”, “Desert Island Survival Kit”, “Rolling Stones Martin Scorsese Shine a Light”

Мик Джаггер	- вокал
Кит Ричардс	- бас; электрогитара (наложение); подпевки
Брайан Джонс	- подпевки
Бил Уаймен	- маракасы, перкуссия; бас (наложение); подпевки
Чарли Уоттс	- барабаны
Ники Хопкинс (Nicky Hopkins)	- фортепиано
Роки Диджон (Rocky Dijon)	- конго
Мэриэнн Фэйтфул (Marianne Faithfull)	- подпевки
Анита Палленберг (Anita Pallenberg)	- подпевки
Джимми Миллер (Jimmy Miller)	- подпевки

It started out as a folky thing like “Jigsaw Puzzle”, but that didn’t make it so we kept going over it and changing it until finally it comes out as a samba. - Mick Jagger, 1968	В начале это была фолковая вещь наподобие “Jigsaw Puzzle”, но это было что-то не то, так что мы продолжали работать над ней и менять её, пока из неё в конце концов не получилась самба. - Мик Джаггер, 1968
We’ve done about three nights of this kind of (film) shooting. We shot a number called “The Devil Is My Name” which is on the LP. The first run-through was a disaster and then the second take everything went perfect. It could well be the feature track on the album. - Keith Richards, 1968	Мы провели что-то около трёх ночей на этих съёмках (фильма). Мы снимали вещь, которая называется «Дьявол – моё имя», она будет на LP. Первый дубль был просто катастрофой, а со второго дубля всё пошло отлично. Вполне возможно, этот трек станет «гвоздём» всего альбома. - Кит Ричардс, 1968
Vaguely, (the line about the Kennedys) means you can’t pin their deaths on anyone, because there were so many people who would have liked to see them dead. It is our responsibility because crime in our society is our responsibility. - Mick Jagger, 1969	Эта не совсем понятная (строчка про Кеннеди) означает, что нельзя свалить их смерти на кого-то одного, потому что было так много людей, которые предпочли бы видеть их мёртвыми. Это наша ответственность, потому что преступность в нашем обществе – наша ответственность. - Мик Джаггер, 1969
“Sympathy for the Devil” started as sort of a folk song with acoustics, and ended up as a kind of mad samba, with me playing bass and overdubbing the guitar later. That’s why I don’t like to go into the studio with all the songs worked out and planned beforehand. - Keith Richards, 1977	“Sympathy for the Devil” начиналась как что-то вроде фолк-песни с акустическими инструментами, а в результате получилось эдакая сумасшедшая самба, где я играл на басу, а затем позже наложил гитару. Вот почему мне не нравится приходить в студию, когда все песни уже проработаны и распланированы заранее. - Кит Ричардс, 1977
Anita (Pallenberg) was the epitome of what was happening at the time. She was very Chelsea. She’d arrive with the elite film crowd. During “Sympathy for the Devil” when I started going whoo, whoo in the control room, so did they. I had the engineer set up a mike so they could go out in the studio and whoo, whoo. - Jimmy Miller, 1979	Анита (Палленберг) была ярким примером того, что в то время происходило. Она была очень типичной для Челси. Она появилась вместе с элитой киношников. При работе над “Sympathy for the Devil”, когда я начал подпевать «уу-уу» в операторской, они тоже подхватили. Я велел инженеру поставить микрофон, так что они смогли выйти в студию, и там – «уу-уу». - Джимми Миллер, 1979
“Sympathy for the Devil” was tried six different ways. I don’t mean at once. It was all night doing it one way, then another full night trying it another way, and we just could not get it right. It would never fit a regular rhythm. I first heard Mick play that one on the steps of my house on an acoustic guitar. The first time I heard it, it was really light and had a kind of Brazilian sound. Then when we got in the studio we poured things on it, and it was something different. I could never get a rhythm for it, except this one, which is like a samba on the snare drum. It was always a bit like a dance band until we got Rocky Dijon in, playing the congas. By messing about with that, we got the thing done. - Charlie Watts, 1982	“Sympathy for the Devil” пробовали сыграть шестью разными способами. Не в том смысле, что всеми одновременно. Целую ночь играли по-одному, затем в следующую ночь попробовали по-другому, и всё равно не получалось. Никак не удавалось найти подходящий ритм. Я её впервые услышал, когда Мик сыграл её на крыльце моего дома на акустической гитаре. В тот первый раз, когда я её услышал, она была очень лёгкой и звучала несколько по-бразильски. Затем, когда мы взялись за неё в студии, мы в неё навалили всякого, и это было уже что-то другое. Я никак не мог найти ритм для неё, кроме вот этого, который вроде самбы на рабочем барабане. Она всё время была немного похожа на танцевальный оркестр, пока у нас не появился Роки Диджон, играющий на конгах. Вот так провозившись с ней, мы и получили результат. - Чарли Уоттс, 1982
(We took the subject of the devil seriously) for the duration of the song. That’s what those things are about. It’s like acting in a movie: you try to act out the scene as believably as possible, whether you believe it or not. That’s called good acting. You have to remember, when somebody writes a song, it’s not entirely autobiographical... “Sympathy for the Devil” was pretty... ah, well, it’s just one song, as I said. Hell, you know, I never really did the subject to death. But I did have to back off a little, because I could see what was happening. It’s an easily exploitable image, and people really went for it in a big way. - Mick Jagger, 1987	(Мы относились к теме дьявола всерьёз) на протяжении всей песни. Вот всё это о чём. Это как играть роль в кино: ты стараешься сыграть сцену настолько правдоподобно, насколько возможно, невзирая, веришь ты в это или нет. Это называется хорошей игрой. Вспомните – когда кто-нибудь пишет песню, она не полностью автобиографична... “Sympathy for the Devil” была довольно-таки... а, ладно, это просто песня, как я уже сказал. Чёрт, я ведь, знаете, на самом деле никогда не обращался к теме смерти. Но я должен был немного отодвинуться назад, потому что тогда бы я увидел, что происходило. Это легко эксплуатируемый образ, и у людей он на самом деле имеет очень большой отклик. - Мик Джаггер, 1987
I think that was taken from an old idea of Baudelaire’s, I think, but I could be wrong. Sometimes when I look at my Baudelaire books, I can’t see it in there. But it was an idea I got from French writing. And I just took a couple of lines and expanded on it. I wrote it as sort of like a Bob Dylan song. And you can see it in this movie Godard shot called “Sympathy for the Devil”, which is very fortuitous, because Godard wanted to do a film of us in the studio. I mean, it would never happen now, to get someone as interesting as Godard. And stuffy. We just happened to be recording that song. We could have been recording “My Obsession”. But it was “Sympathy for the Devil”, and it became the track that we used. - Mick Jagger, 1995	Я думаю, это было позаимствовано из старой идеи Бодлера; я так думаю, но я могу и ошибаться. Иногда, когда я заглядываю в свои книги Бодлера, я там этого не нахожу. Но эту идею я взял из французской литературы. И я просто взял несколько строчек и добавил подробностей. Я писал её как песню в духе Боба Дилана. И вы можете это увидеть в той попытке Годарда сделать фильм, который назывался “Sympathy for the Devil” – он получился очень неожиданным, потому что Годард хотел сделать фильм о нас в студии. Я имею в виду, сейчас не удалось бы найти кого-то такого же интересного, как Годард. И нудного. Просто так получилось, что мы записывали именно эту песню. Мы могли бы записывать и “My Obsession”. Но это была “Sympathy for the Devil”, и она стала тем треком, который мы использовали. - Мик Джаггер, 1995
My whole thing of this song was not black magic and all this nonsense – like Megadeth or whatever else came afterward. It was different than that. - Mick Jagger, 1995	В этой песне я совсем не имел в виду чёрную магию и тому подобную ерунду – как “Megadeth” или кто там ещё появился позже. Это было совсем о другом. - Мик Джаггер, 1995
It has a very hypnotic groove, a samba, which has a tremendous hypnotic power, rather like good dance music. It doesn’t speed up or down. It keeps this constant groove. Plus, the actual samba rhythm is a great one to sing on, but it’s also got some other suggestions in it, an undercurrent of being primitive – because it is a primitive African, South American, Afro-whatever-you-call-that rhythm. So to white people, it has a very sinister thing about it. But forgetting the cultural colors, it is a very good vehicle for producing a powerful piece. It becomes less pretentious because it’s a very unpretentious groove. If it had been done as a ballad, it wouldn’t have been as good. - Mick Jagger, 1995	У неё очень гипнотический ритм – самба, которая обладает потрясающей гипнотической силой, в какой-то степени как хорошая танцевальная музыка. Она не ускоряется и не замедляется. Она остаётся в том же постоянном ритме. Плюс к этому, под настоящий ритм самбы отлично поётся, но он содержит и другие намёки, некую скрытую силу, делающую тебя первобытным – потому что это первобытный африканский, южноамериканский, афро-называйте-как-хотите ритм. Так что с точки зрения белого человека он отдаёт чем-то зловещим. Но если забыть про цвет кожи, то это отличное средство для создания мощных вещей. Они получаются менее претенциозными, потому что сам ритм совсем не претенциозный. Если бы её сделали балладой, она бы не получилась такой хорошей. - Мик Джаггер, 1995
(I wrote that song alone). I mean, Keith suggested that we do it in another rhythm, so that’s how bands help you... I knew it was something good, ’cause I would just keep banging away at it until the fucking band recorded it... But I knew it was a good song. You just have this feeling. It had its poetic beginning, and then it had historic references and then philosophical jottings and so on. It’s all very well to write that in verse, but to make it into a pop song is something different. Especially in England – you’re skewered on the altar of pop culture if you become pretentious. - Mick Jagger, 1995	(Я написал эту песню один). Я хочу сказать, Кит предложил сыграть её в другом ритме, так что вот так группа и помогает тебе... Я знал, что это что-то хорошее, ведь я так и продолжал долбить её, пока эта сраная группа её не записала... Но я знал, что это хорошая песня. Ты просто это чувствуешь. У неё поэтическое начало, а затем примеры из истории и философские заметки, и так далее. Всё это хорошо получается в стихах, но превратить это в поп-песню – это совсем другое. Особенно в Англии: тебя закалывают на альтаре поп-культуры, если ты становишься претенциозным. - Мик Джаггер, 1995
“Sympathy for the Devil” started out as a Bob Dylan song and ended up as a samba. - Keith Richards, 2002	“Sympathy for the Devil” началась как песня в духе Боба Дилана, а закончилась как самба. - Кит Ричардс, 2002
Sympathy is quite an uplifting song. It’s just a matter of looking (the Devil) in the face. He’s there all the time. I’ve had very close contact with Lucifer – I’ve met him several times. Evil – people tend to bury it and hope it sorts itself out and doesn’t rear its ugly head. “Sympathy for the Devil” is just as appropriate now, with 9/11. There it is again, big time. When that song was written, it was a time of turmoil. It was the first sort of international chaos since World War II. And confusion is not the ally of peace and love. You want to think the world is perfect. Everybody gets sucked into that. And as America has found out to its dismay, you can’t hide. You might as well accept the fact that evil is there and deal with it any way you can. “Sympathy for the Devil” is a song that says, Don’t forget him. If you confront him, then he’s out of a job. - Keith Richards, 2002	“Sympathy” – довольно-таки ободряющая песня. Это как встретиться взглядом (с дьяволом). Он всё время здесь. У меня были очень близкие контакты с Люцифером – я встречался с ним несколько раз. Зло – люди имеют склонность прятаться от него и надеяться, что всё само собой уладится, и оно не достигнет своей ужасной кульминации. “Sympathy for the Devil” очень своевременна сейчас, после 11 сентября. Вот оно опять, во всей своей красе. Песня была написана в суматошное время. Такой международный хаос, как тогда, был впервые со времён Второй Мировой войны. И дело не в крушении идеалов мира и любви. Тебе хочется думать, что мир идеален. Все просто упёртые в это. Но с тех пор, как Америка испытала этот ужас, уже не спрячешься. Приходится признать, что зло существует, и бороться с ним всеми возможными способами. “Sympathy for the Devil” – это песня, в которой говорится: «Не забывайте о дьяволе. Если вы противостоите ему, он остаётся без работы». - Кит Ричардс, 2002
[английский вариант интервью не опубликован]	– На мой взгляд, моё пристрастие к дьявольщине сильно преувеличено. С одной стороны, это чисто театральная мистификация, а с другой – ассоциации, частично навеянные мне книгой русского писателя Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В конце 60-х этот роман вышел в переводе на английский язык в Америке, и моя подруга Марианна Фэйсфул подарила мне его. Вероятно, под впечатлением от образа Воланда я и написал «Симпатию к дьяволу». - Мик Джаггер, 2002 (из интервью для газеты «Аргументы и факты»)
Sympathy was one of those songs where we tried everything. The first time I ever heard the song was when Mick was playing it at the front door of a house I lived in Sussex. It was at dinner; he played it entirely on his own, the sun was going down – and it was fantastic. We had a go at loads of different ways of playing it; in the end I just played a jazz Latin feel in the style that Kenny Clarke would have played on “A Night in Tunisia” – not the actual rhythm he played, but the same styling. Fortunately it worked, because it was a sod to get together... Good song, though. - Charlie Watts, 2003	“Sympathy” была одной из тех песен, в которой мы перепробовали всё. В самый первый раз я её услышал, когда Мик играл её возле двери дома, в котором я жил в Суссексе. Это было в обед; он играл её совсем один, солнце клонилось к закату, и это было фантастически. Нам пришлось перепробовать разные варианты её исполнения, в конце концов я просто играл джаз с латиноамериканским чувством, в стиле, в котором Кенни Кларки сыграл бы в “A Night in Tunisia” – не именно тот самый ритм, который он играл, но в том же стиле. К счастью, это получилось, потому что на этой фигне все и сошлись... Хорошая песня, тем не менее. - Чарли Уоттс, 2003
But if you’ve got a good song, it could become anything. Which is the mark of a good song, I think. That one is a good song. - Mick Jagger, 2003	Но если у вас есть хорошая песня, она может означать всё, что угодно. Что является признаком хорошей песни, я полагаю. Эта песня – хорошая. - Мик Джаггер, 2003